«БЕЛАЯ ГОРТЕНЗИЯ»

«БЕЛАЯ ГОРТЕНЗИЯ»

(на символе цветов – белая гортензия означает пренебрежение и отвержение)

                                           ГЛАВА ПЕРВАЯ

Весна врывалась в комнату через открытое настежь окно, раскачивая льняную занавесь порывами теплого ветра. Николь держала двумя руками голову Стивена и смотрела в его божественно темные кофейные глаза. Его волосы были мокрые и растрепанные. Капли пота падали Николь на лицо. Стивен обладал ею дико и нежно. С тех пор как они встретили друг друга в конце прошлого лета – ничто не разлучало их и, казалось, ничто не в силах разлучить их даже на день.

Издав стон, похожий на крик молодого дикого животного, Стивен недвижимо упал на постель. Его голова лежала перед глазами Николь и она смотрела на его мокрые черные волосы, разбросанные по белой простыни словно перья птицы.

Николь соскользнула с постели, обернувшись покрывалом и подошла к открытому окну. Ветер приятно обдувал ее лицо, плечи и легко запутывал длинные золотые волосы.

«Я сегодня уеду в Лондон, – сказала Николь не поворачиваясь. – Ты будешь скучать за мной?»

Стивен открыл глаза и поднял голову: «Этот странный дом… Почему именно ты и именно он? У меня странное предчувствие. Впрочем, я не могу не отпустить тебя – что я могу тебе дать? Мы оба знаем, что своей музыкой я могу заработать пока только на пропитание. Но надеюсь так будет не всегда». Он нахмурился поднялся, подошел к окну и обнял Николь.

Ранее утро в пути выдалось удивительно прекрасным. Николь была в ожидании перемен. По дороге в Лондон, несмотря на разбитую после зимы дорогу и трясущийся экипаж – мысли девушки были заняты мечтами. Никогда она еще не бывала в дворянских домах. Девочкой в монастыре она часто представляла себе как будет камеристкой у благородной леди и у нее будет светлая розовая комната с видом на сад. Николь думала о том, что благодаря ее первой работе, у них со Стивеном появится возможность снять комнату в Лондоне и он переедет в город и, скорее всего, начнет делать карьеру в театре. Ведь он несомненно гениален…

Экипаж въехал в ворота, обогнул центральный фонтан сада и остановился перед великолепным трехэтажным особняком.

 «Вот этот странный дом, о котором по Англии ходит столько слухов… Великолепный, величественный и окруженный садом…». Николь стояла перед дубовой резной дверью. Ее сердце неровно билось и слова Стивена о предчувствии откликнулись в ее сознании таким же предчувствием чего-то, о чем она не могла еще подозревать.

Дверь распахнулась и навстречу Николь вышел лакей. Он принял ее железный чемодан и проводил в холл.

«Мисс Уильямс?» – обратился к Николь приятный низкий голос. Она обернулась к парадной лестнице и увидела дворецкого, вышедшего ей навстречу. «Приветствую вас в доме графини Буршье», – он улыбнулся навстречу девушке, что было необычно для прислуги, тем более его ранга. Его улыбка была мимолетной и искренней. Его вид и манеры были великолепны и соответствовали красоте и величию дома. «Меня зовут мистер Джозеф Хилл. Леди Адель на конной прогулке с господами. Экономка миссис Томас проводит вас в вашу комнату. Вы сможете отдохнуть и переодеться до возвращения мадам».
«Благодарю вас, мистер Хилл», – ответила Николь такой же искренней улыбкой. «Надеюсь что вы понравитесь графине и останетесь в этом доме», – дворецкий слегка наклонил голову и ушел по мраморной лестнице на второй этаж. Вскоре за Николь пришла миссис Томас – очень замкнутая и молчаливая особа. Она смотрела угрюмо и как-будто украдкой. У Николь было неприятное чувство, что миссис Томас знает о ней, о Николь, какие-то тайны, которых не знает она сама. От этого ощущения как-то неприятно сжималось в животе. Миссис Томас провела Николь в комнату, расположенную на втором этаже, рядом со спальней хозяйки и оставила ее одну.

Комната. Ее комната….она была розовая. Нежно розовая в бледных фрезовых тонах. Белая мебель, незатейливая вазочка с веткой чайных роз на прикроватном столике и занавеси из хлопка с цветочным рисунком. Это было словно во сне. Николь подошла к окну и прикоснулась к тонкой занавеси, так отличавшейся от грубой льняной шторы в комнате, которую они снимали со Стивом. Николь приоткрыла занавесь и выглянула в окно. Оно выходило в сад на другую сторону дома. Солнце было мягким. Близился закат.

«Скоро время к обеду и хозяйка вот-вот вернется», – подумала Николь, глядя как опускающееся солнце мягко золотит края деревьев в саду. Она поторопилась переодеться из дорожного платья. В ее чемодане было немного вещей: гребень для волос, простое белье, светлое хлопковое платье для утра, черное платье для вечера и одно выходное платье – довольно стандартный набор для камеристки  Развесив все три платья, Николь переоделась в черное, завязала аккуратно волосы и задумчиво посмотрелась в зеркало. Она была похожа на чистый лист бумаги. Ее лицо не отражало ни пережитых страстей, ни жизненных бурь, ни глубинных переживаний души и ума. Она была проста и в этой простоте хороша, как и полагается идеальной камеристке.

Николь поправила манжет на платье и вышла в длинный коридор, освещенный газовыми лампами. Ей захотелось тайком прогуляться по дому, чтобы ее никто не заметил.

Первая комната, в которую вошла девушка была спальня хозяйки дома. Николь прикрыла за собой дверь и замерла. Роскошь, которая ее окружала была невероятной: огромная кровать в центре спальни была похожа на облака рая. Постель покрыта расшитым золотыми птицами фиолетовым бархатным покрывалом, стекающим на пол золотой бахромой. Множество зеркал на стенах создавали ощущение странного параллельного пространства. Живые цветы и хрусталь наполняли каждый угол комнаты. Шелковые индийские обои и тончайшие шелковые занавеси, ниспадающие до пола густой небрежной драпировкой, украшали стены и окна узорами невероятной красоты. У Николь закружилась голова и она скорее вышла из спальни, чтобы не упасть в обморок и не быть обнаруженной в необъяснимой ситуации.

Околдованная, она пошла дальше по коридору второго этажа и заглянула в библиотеку. Там же на втором этаже было несколько гостевых комнат. Остальные находились на первом этаже, куда Николь спустилась по мраморной лестнице. Большинство дверей были закрыты. Поэтому девушка заглянула в столовую, где прислуга оживленно накрывала стол к обеду. Гостей явно ожидалось немало, так как стол был сервирован не менее чем на 15 персон. Стараясь остаться незамеченной, Николь не задержалась в столовой. Спускаться в подвал к прислуге она не хотела, так как знала, что ей придется бывать там достаточно часто. Прежде чем вернуться в свою комнату, Николь заглянула в пустую гостиную.

Уже темнело и сумерки охватили большую комнату гостиной. Свечи не были зажжены и в тишине все выглядело таинственным и застывшим. Казалось, все предметы затаились и смотрят на вошедшую: велюровые диваны, рояль, мраморные фигуры и стулья с витыми спинками. Николь подошла к окну, которое выходило на ту же сторону сада, куда и окно ее комнаты. Из сада веяло прохладой и едва различались формы кустов и деревьев. Николь вдохнула розовый прохладный воздух из сада и замерла: она услышала приглушенные голоса недалеко от окна.

Эти голоса были возбуждены и разговаривали полушепотом. Зная, что она скрыта темнотой комнаты, Николь спряталась за тяжелой шторой и с детским любопытством вглядывалась в сумерки. Она увидела две фигуры, идущие по аллее. Это были два джентельмена. Они горячо спорили… нет, не спорили. Николь не верила своим ушам и глазам: они говорили о желании, вожделении друг друга. То, что Николь увидела дальше – потрясло ее существо: две мужские фигуры слились в поцелуе. Они ласкали друг друга, как муж и жена. Вокруг стояла невозможная тишина и звуки их сексуальной игры поражали и пугали девушку. Николь стояла как окаменевшая в трех метрах от любовников и не могла ни кричать, ни бежать. Она потеряла ощущение времени и понимания, где она.

В сознание ее вернуло прикосновение чьей-то холодной руки к ее плечу. Очнувшись от остолбенения Николь развернулась и встретила холодные глаза незнакомой женщины. Это зрелище поразило ее еще больше: перед ней стояла явная леди с длинными белоснежными волосами. Ее глаза холодного серого цвета светились в сумерках как два алмаза и в них было больно смотреть. Она не была красавицей, но от нее казалось пахло дикой энергией и это лишало сил отвести от нее взгляд.

«Вы – мисс Уильямс, как я понимаю?»   – сказала незнакомка. Она улыбнулась так, словно не заметила дикого эпизода за окном и не придала значения непозволительному поведению новой прислуги. Николь все еще находилась в растерянности и теперь не понимала, как этот дивно начавшийся день и так много обещающее начало ее службы – может закончится теперь? «Да, мэм», – тихо сказала она и наконец смогла отвести глаза от мистического взгляда, уставившись в пол. Леди рассмеялась звонким ярким смехом и подойдя к окну задернула тяжелую штору. «Ну что ж, – продолжила она, – я – Адель Буршье. Ступай на кухню. Теперь время ужина. Ты устала. Завтра познакомимся ближе…»

Она ушла в темноту и Николь простояла посреди темной гостиной вероятно с минут 10 прежде чем смогла прийти в себя.

«Необходимо взять себя в руки…», – подумала она и отправилась в кухню вниз по черной лестнице. Есть не хотелось вовсе. Хотелось не видеть никого. На самом деле – хотелось бежать. Назад, в теплые объятия Стива из этого чужого и странного дома. Но Николь прекрасно понимала, что получить это место – редкий шанс и спрятав свои чувства глубоко в душе, вошла в кухню, освещенную газовыми лампами. Верхняя и нижняя прислуга уже собралась за столом. Мистер Хилл поднялся и представил Николь присутствующим. Она почувствовала абсолютное беспристрастие и вежливое внимание к своей персоне. Прислуга в этом доме была явно подобрана весьма избирательно и вышколена в лучших английских традициях. За столом все сидели согласно правилам: миссис Томас и мистер Хилл находились во главе довольно длинного дубового стола. Николь посадили по левую руку от экономки, справа сидела кухарка Мэри. Возле мистера Хилла находились его помощник – белокурый юноша лет шестнадцати, Джонни Саймон и черный смурной конюх мистер Далтон. Горничных было не меньше шести.

Ужин прошел за вежливыми расспросами Николь о ее образовании, дороге, ее родных местах – о том, о чем обычно принято говорить при первом знакомстве.

После ужина Николь ушла в свою комнату с чувством облегчения от закончившейся, наконец, необходимости встречаться и знакомиться с новыми людьми. Она разделась, не зажигая свет и легла в свою постель, которая в первую ночь была для нее совершенно чужой. Прикосновение покрывала к коже казалось холодным. Николь не могла уснуть, погруженная в смешанные чувства, не покидавшие ее весь вечер. Ей казалось, что эти звуки из сада и смех леди Буршье преследуют ее. Николь не могла согреться и забыть эти впечатления вечера, так поразившие ее. Она встала, надела платье, завернулась в покрывало и наконец уснула.

Светало. Николь открыла глаза и села на постели. Она не сразу могла сообразить: почему она сидит на постели в платье? Ее сознание все еще находилось в сюжете сна, который приснился ей этой ночью: она плывет на огромном деревянном судне, на котором находится много людей. Вокруг океан. Вода прозрачная как стекло. Все пассажиры собрались по кругу кормы и смотрят в воду, перегнувшись через перила. Николь тоже смотрит в воду. Под днищем корабля плавает огромных размеров синий кит. Он плавает туда и обратно, постоянно подныривая под судно. Все смотрят в страхе в воду. Но Николь не чувствует страха. Ей просто странно. И в душе ожидание чего-то неизбежного.

«Океан… судно… кит… Сон предвещает большие перемены. Все эти ощущения перемен не случайны. Но, что ждет меня? Что ждет нас?…», – Николь думала обо всем этом, умываясь холодной водой и рассматривая свое лицо в зеркале, словно спрашивая у своего отражения о своем будущем. Внезапно раздался стук в дверь. В комнату вошла миссис Томас. Она как всегда хмуро посмотрела узкими глазками на Николь и коротко произнесла: «Мисс Уильямс, подготовьте платье миледи к завтраку. Через час леди Адель проснется и будет принимать ванну. Она обычно принимает ванну по утрам. У вас достаточно времени». Миссис Томас закрыла дверь и исчезла. Ее шагов даже не было слышно в коридоре. Николь отбросила все дурные мысли и предчувствия. «Перемены, значит перемены», – подумала она и занялась приготовлением к началу дня.

День прошел в заботах. Леди Адель понравилась Николь с первой минуты. Она была подобна солнцу, оживляющему все вокруг. Все крутилось вокруг нее. С ее пробуждением весь дом приходил в движение. Большое количество слуг было занято делом. В саду, в конюшне, в кухне и залах царил невероятный порядок. Все было идеально. Леди Адель излучала энергию и была участлива ко всему, что происходило вокруг. Она отдавала распоряжения. И казалось, что вся прислуга в доме испытывает к своей госпоже то ли страх, то ли уважение, то ли любовь. Возможно, все одновременно.

 К 11 часовому чаю были гости, и утренние закуски подали на лужайке сада. Погода стояла невероятно светлая и теплая, что так редко случается в мае, в череде бесконечных английских дождей. Николь успела перекусить молоком и тостом с черничным джемом, и готовила амазонку для верховой езды. Ей было все ново и увлекательно. Много раз Николь девчонкой смотрела, как мальчишки носятся на жеребцах без седла. Но ей всегда было боязно даже близко подойти к этому большому, сильному, с горячим дыханием животному, которое смотрит на тебя такими огромными мокрыми глазами.

 Николь отнесла платье миледи гувернантке, чтобы его прогладили и приготовили должным образом. Сама же спустилась в сад с задней стороны дома и, рассматривая великолепие и утонченность пейзажа, углубилась в его лабиринты. Сад был очень старым, как и само поместье. В нем были и древние секвойи, казалось, достающие до небес. И новомодные цветочные клумбы, засаженные нарциссами, ирисами, астильбой и лавандой. Все было в ожидании цветения. Все словно замерло, напитанное влагой весенних дождей и, казалось, выстрелит красками фейерверка при первом горячем солнце. Изогнутые тропинки вокруг фонтана уводили или к лабиринту из идеально выстриженных кустарников туи, или к беседке, увитой лианами. Легко можно было потеряться в этом саду, не зная всех его секретов. И Николь казалось, что она уже и в самом деле потерялась, как внезапно она вышла на лужайку – прямо к расположившейся на ней компании. Николь, не желая быть замеченной, остановилась у дуба, прислонилась к нему и украдкой наблюдала. За столом было трое мужчин и леди Буршье. Двое молодых и один весьма в летах. Они были одеты изящно и дорого, и все в их манерах и одежде выдавало принадлежность к высшему обществу. Беседа явно была непринужденной, так как по саду разносился яркий смех миледи.

Николь боялась, что кто-нибудь из слуг может заметить ее любопытство и попыталась незаметно пройти к задней двери дома. «Николь!» – вдруг услыхала она свое имя. Уже знакомый голос миледи окрикнул ее: «Иди сюда, будь добра». Николь подошла к компании на лужайке. «Господа, – сказала леди Адель, – это моя новая камеристка. Очень милая девушка. Она составит мне компанию сегодня на нашей прогулке». «Вы мне все наскучили. Невозможно находиться в исключительно мужском обществе. Так можно потерять свою женскую природу», – добавила она и снова расхохоталась.

«Ты умеешь ездить верхом?» – обратилась леди Адель к Николь. Николь подняла глаза и кровь прилила ей к лицу – она узнала двоих джентльменов из ночной сцены в саду. «Нет, мадам», – смущенно ответила она. Николь не решилась сказать, что ужасно боится лошадей. «Что-ж, тогда мне придется заняться твоим обучением», – ответила решительно леди Адель и поднялась. «Я вас покину на время, господа, – обратилась она к мужчинам, – увидимся на конюшне через час».

«Ну что, развлечемся?» – улыбнулась леди Адель, повернув свое прекрасное светлое лицо к Николь. Неожиданно взяла ее за руку, как может взять только подруга и повлекла за собой в дом. Войдя в холл, мадам крикнула миссис Томас и велела ей подобрать для Николь костюм для верховой езды. Миссис Томас – и без того натура, словно всегда недовольная обстоятельствами, молча косилась на Николь с каким-то невысказанным осуждением. Но Николь уже успела привыкнуть к ее особенности и расположение госпожи давало ей ощущение превосходства над остальной прислугой. Более того, Николь была занята мыслью о внезапной прихоти леди Адель. Ведь она с рождения не подходила к лошади, а сейчас ей нужно не только не показать свой страх, но и отправиться с господами на конную прогулку. Николь и Адель, перемеряв пару чудесных платьев, отправились на конюшню. Молчаливый конюх мистер Далтон, уже ждал их у входа. Четверка великолепных жеребца ожидали на привязи. «Джек, поди, мы сами», – кинула мисс Адель конюху и он молча вышел вон. Адель поманила Николь к жеребцам: «Иди, я тебя познакомлю». Она подошла к ахалтекинцу изабелловой масти с прозрачными большими глазами, взяла его за поводья и поцеловала в плоскую морду. Он задрожал всеми мышцами своего огромного тела. «Это мой Север», – сказала леди Адель и повернулась к Николь. «Смотри… это Факел, на нем поедешь ты. Он смирный. Но он все же жеребец, а ты наездница. Он может и погубить тебя, если ты не покажешь ему свою власть над ним». Сказав это, она подтолкнула Николь к огненно рыжему животному, сильному и огромному. Его большие влажные глаза смотрели прямо на нее. Ей было страшно и заманчиво. Адель взяла Николь за руку и положила ее ладонь на спину животного. Николь ощутила прикосновение к чему-то сильному, полному едва сдерживаемой энергии. «Бери за поводья и выводи его сама, – сказала Адель и протянула Николь поводья. – Но держи крепко, что бы не происходило». Николь было очень страшно, но она взяла поводья и последовала за своей удивительной госпожой. Оказавшись на открытой лужайке, леди Адель показала Николь как садиться в седло. Сама она, словно огненная птица, взлетела на своего белого дракона. Это было восхитительно красиво. «И запомни, дорогая, самое важное – зажать жеребца ногами и крепко держать его. Он слушается тебя, пока чувствует твою силу».